priestal | Entries tagged with церковные нравы

Построили новый храм. А потом…

Продолжается обсуждение этого рассказика-утопии. Мол, возможно сие или невозможно. А ведь так хочется. Есть же это в других странах, в других конфессиях... Многие объясняют просто: не благоприятствует политика, светская и церковная. Если и найдется священник, который начнет делать что-то подобное, его тут же загнобят. Но представим: внезапно "пали узы" и дали полный карт-бланш. Сразу бы все ожило кругом? Да ни в коей мере. Потому что дело по большому счету не в политике, хоть она и вносит свою "лепту", и даже не столько в собственно вере, ее глубине, христианском воспитании (хотя это несомненно присутствует), а в общей культуре представлений о том, что должна делать церковь. Что является прерогативой в ее деятельности. А ведь это идет издавна, даже с дореволюционных времен, когда назначение церкви понималось только как "молитва", а все остальное.. ну так... если и было (очень редко), то по "остаточному принципу". Требовалось от священника что? Служения и требы. Все. Остальное личная инициатива, порой наказуемая. Советский период это усугубил только. Тем более приучили считать, что церковь это "отправление религиозных потребностей". Ну, как туалет, извините. Вещь неприятная для всеобщего обозрения, но без нее никак - пусть будет в сторонке и не мозолит глаза.
Был, конечно, момент благоприятный, когда церковь только-только получила относительную свободу, на нее были надежды, что она принесет что-то новое. И вот тогда нужно было активно это разворачивать: мол, смотрите, все, что было до сих пор, это вынужденное, а церковь должна быть не такая, вот сейчас у нас свобода, давайте вернем церкви подобающие функции. Все кругом наново, и церковь - в новом формате. Психологически это могло сработать. И что-то такое и заявляли, и пробовали: стали возникать сестричества, общества милосердия. Но опять где-то сбоку, как нечто нужное, но факультативное. А главное опять "молитва и требы". Единственное из нового, что стало прероготивой, причем выше молитвы, это строительство храмов. То есть церковь пошла по пути не служения людям, а служения себе (не только в целом, но и лично) и своей славе с золоченными куполами. Фактически церковь принялась строить себе склепы, по функциям все больше приближаясь к кладбищу. И, заметим, за эти годы "возрождения" церковь выросла многократно, а пришли-то в основном как раз люди, естественно, востребованные прерогативой: "строители", а также бойкие требоисполнители под личиной "старцев". Они теперь доминируют, и повернуть вспять уже невозможно. Если тогда было нелегко это сделать, то сейчас в тысячу раз.
Конечно, получилось это не только потому, что "кто-то там наверху" в свое время неправильно сориентировался. Ядро клира, оставшегося с советских времен было соответствующим образом отфильтровано и воспитано: главное - приход, то есть не церковный приход, а тот, который не расход. А если и расход, то как вложение для будущего прихода, то есть ремонт, строительство и "благоукрашение". А милосердие - это расход без прихода. Как и катехизация и прочая малопонятная "работа с людьми". Что-то конечно, было, но общая культура подавила эти ростки. Могло и этого не быть, да помогла хрущевская "оттепель", хотя и парадоксальным образом. Как известно, во время "оттепели" к церкви было как раз "охлаждение": на некоторое время политика воспитания клира уступила место курсу на искоренение церкви и клира вместе с ней. В результате советские воспитанные попы изрядно поразбежались, и когда в "застойные годы" удавка на церкви ослабла, ей остро понадобились восстанавливать поредевшие кадры, как раз тут как тут интеллигенция, вкусившая "оттепели", разочаровавшаяся в ней и обернувшая свой взор на церковь. Оттуда и проникла в образовавшуюся брешь та горстка "невоспитанных" попов, котрая внесла с собой чуждый "основному составу" душок. Он был настолько ярким на общем сером фоне, что в какой-то момент показалось, что он может победить... Ведь хочется верить в лучшее. Как мы верим и сейчас. Но перспектив нет.

Оригинал взят у

diak_kuraev в Детский постриг - взрослые слёзы

Получил письмо-исповедь. С согласия автора с сокращениями публикую

***

Отче Андрее,

В своем интервью "Московским новостям" 9-го числа сего месяца Вы высказали замечательную вещь, вернее замечательным образом осветили серьезную проблему, отвечая на вопрос о печально-известном Илие: "Трудно сказать, когда это началось, скорее всего еще с царской поры. Для епископа прирученный монах рядом с ним — удобное домашнее животное. Он не семейный человек, не будет ни на что отвлекаться, он в абсолютной и полной зависимости. Поэтому епископам выгодно штат епархии наполнять монахами. Монашество их в чем-то условно, потому что объем их работ и занятость в епархии не позволяет предаться монашеским трудам, которыми занимаются монахи в реальных монастырях. Но зато у них карьерная перспектива: со временем они сами могут стать начальниками и ради этого готовы терпеть много чего. Понятно, что это не самая здоровая часть нашей церковной жизни."

Я один из них. Был иподиаконом, позже иеродиаконом (с функциями иподиакона), а также референтом и личным секретарем митрополита …. До этого я был просто прихожанином кафедрального собора и несколько лет пел и читал на клиросе. Сам из секулярной семьи, пришел в церковь самостоятельно, хотя крещен был еще во младенчестве. В 13 лет прочел, даже "просканировал", всю Библию, как логическое продолжение пришел в храм и стал его систематически посещать. За это время в меру возможностей читал церковную и святоотеческую литературу, выучил наизусть все утренние и вечерние молитвы из молитвослова (а вдруг свет отключат - как тогда читать?), были планы выучить Псалтирь и Евангелие, но были отложены, и в итоге заброшены )))) Потом появилось желание поступить в семинарию и стать потом священнослужителем.

Когда после последнего звонка в далеком 200*, летом, я пришел на Троицкое всенощное бдение, на клирос, я был вызван владыкой. Он кратко расспросил меня о моей биографии и дальнейших планах, предложил стать иподиаконом, на что я немедленно согласился. После этого как-то все изменилось. Воспринимал я реальность в розовом цвете, все прекрасно, хорошо, владыка и священники - все замечательные люди, и вообще все почти идеально. Через месяц я был приглашен в епархию и остался там служить и проживать. Потом где-то через месяц архиерей предложил мне стать диаконом. На тот момент мне было 17. Всегда хотел быть среди белого духовенства, и естественно отказался. Владыка вроде бы воспринял все это нормально. Но позже стал предлагать стать диаконом, наверное каждое воскресенье. Перед ночной ***литургией я как-то согласился. В глубине души думал, что Богу возможно устроить мою семейную жизнь не смотря ни на что. Позже в том же году, я согласился на рясофорный постриг. В следующем - на мантийный (будучи приятно удивленным, что в чине пострига нигде нет клятвы или обещания никогда не жениться). Отношения со всеми были в основном нормальные, врагов не было, или может быть не замечал.

В течение 3-летнего пребывания в оном месте, я много размышлял, как это меня угораздило стать монахом, где я проявил слабость, недосмотр. Изначально, приходя в церковь, я верил, что вера позволит прилично организовать личную, семейную, и другие аспекты жизни, не без жертв, конечно. А тут - никакой видимой перспективы семьи, никакой личной жизни. 24/7 - всецело епархия и богослужения, лишь 3-4 часа по воскресеньям я проводил дома у родителей. Были и такие воскресенья, когда я домой не ходил. Полная, тотальная зависимость тяготила. Какими-то интригами и прочим заниматься желания, да и умения, не было. Единственная отрада - книги. Библия, Златоуст, Василий Великий, Августин и иже с ними, библейский иврит, Киприан Керн, Библия на древнееврейском. Посадил даже зрение и с тех пор стал очкариком. Владыка был нормальный, не пидарас и не бабник, со своими недостатками, но без каких-либо патологий, вполне нормальный, даже хороший человек. Одно только мне было непонятно - почему он с таким задором стриг всех и вся, плодил целибатов. Многих отговаривал от идеи женитьбы. Думаю или с ним поступили также, или просто мания такая у него. Духовенство и "сослуживцы" по епархии - тоже вполне адекватные люди. Жаловаться особо было не на кого, и не на что.

Года через 1,5 - 2 я заметил тревожные знаки своей личностной деградации: в ситуациях, когда я раньше радовался или проявлял сочувствие, я больше почти не испытывал эмоций, кто-то умер из родственников - никаких движений в душе и сердце, произошло что-то хорошее - никакой радости. Умом понимал, что-то не то. Эмоции были безмолвны. Меня сильно мутило из-за монашества. Было желание чтобы как-то оказалось, что я не крещен, и сделать все по-другому, вернее точно так же но без монашеской составляющей. Потом, нашел, что иудаизм всегда считал безбрачие грехом. Все это время обязанности старался исполнять добросовестно и качественно, претензий ко мне ни с чьей стороны не было. Внутри же происходило цунами перемежающееся ледниковыми периодами )))) Пришел к мысли уйти. Чтобы окончательно проверить, что желание не эмоциональное, решил понаблюдать за собой. Если я хочу уйти, даже в хорошем настроении, когда все тихо-мирно, везде успех и согласие, а не только когда архиерей прикрикнет или сделает замечание, - значит желание от сердца, настоящее. Увидев, что и во время интересных поездок, и во время награждения двойным орарем, и назначения личным секретарем я все же хочу покинуть это место, я решил подойти к архиерею и сказал что хочу уволиться, что это не мое. Боялся, не хватит смелости. Хватило. Он поуговарилал, хотел на день- два задержать, я отказался и покинул епархиальное упревление со своими вещами, облачение же, подрясники, рясы и пр. оставил там. На прощание владыка сказал мне, что я могу возвращаться когда захочу и дал немного денег. Я отказывался, говорю не заслужил, он сказал не за службу это.

С тех пор я вне церкви, не участвовал в обрядах и таинствах. Пару раз просто присутствовал на богослужении у своих друзей. Позже узнал, что все были от моего ухода в шоке. Некоторые думали, что я разочаровался и приглашали на приходы, но проблема была в другом. Я хотел стать женатым иереем, может быть потом протоиереем, но моя карьерная лестница прервалась с самого начала. Я спокойно осознавал, что это невозможно (слышал конечно о некоторых игуменах превратившихся в протоиереев, об архиереях и иеромонахах сожительствующих с женщинами), но это как-то не то, не понастоящему. И не семья, и не монашество. По канонам, у меня статус изгоя и отверженного. Было у меня издание, его я часто листал - Владислава Цыпина "Церковное право", каковы были церковно-правовые последствие моего решения, я прекрасно знал. Женился на девушке, которая была насильственно пострижена в монашество в ***монастыре.

Сейчас жизнь устроена вполне благополучно, две дочки, обе крещены, хорошая жена. Бог дал основное, чего я желал. Со многими священниками и бывшими коллегами общаюсь, хожу в гости. Но потребности в таинствах не чувствую. О приходе и уходе из церкви никогда не желел, но интерес к церковным событиям, религии, церковной литературе, богословию тот же. Не знаю, возвращусь в церковь или нет. В глубине души хочется увидеться с владыкой. Со времени ухода, я с ним не встречался. Ровно год назад его жестоко подставил один из моих сослуживцев, тогда иеродиаконов и референтов при епархии, сейчас архимандритов. Судьбы "епархиальных" монахов бывших на том же месте до меня весьма разнообразны - многие стали алкашами, бывали под запретом за разные дела, один стал епископом, он известный педераст, говорят любовник …, последний же и выдвинул его кандидатуру. Другие - просто нормальные батюшки. А со своей религиозной ориентацией я так и не определился. De facto православный, под влиянием православия сформировавшийся, знаю, что никуда от этого не деться, да и желание деться нет; de jure все так запутано. "Полноправным гражданином" никогда уже не стать.

Простите за многословие. Хотел просто показать куда еще может завести практика "епархиального монашества". Хотя примеры Вы, наверное, знаете еще и не такие.

С праздником Вас,

...Когда историк начнет изучать по синодальному архиву, если только он уцелел, жизнь русской церкви перед революцией, он будет поражен безмерным количеством наградных дел. Награды сыпались как из рога изобилия.
Архиереи, архимандриты, игумены, священники были засыпаны всевозможными наградами. Викарии награждались такими орденами, каких раньше с трудом удостаивались архиепископы. Сорокалетние архиереи возводились в архиепископы, награждались крестами на клобуки, - наградой, которой раньше сподоблялись лишь престарелые архиепископы. Митра для белого духовенства стала почти обычной наградой и т. д., и т. д.
Интересен самый процесс награждения. При В. К. чрезвычайно разрослась категория спешных дел, "в первую очередь". Историк поразится, когда увидит, что в эту пору самыми спешными делами были наградные: "о награждении такого-то архимандрита орденом {283} Св. Анны 2 ст.", "такой-то игуменьи наперсным крестом" и т. п. Чиновники Св. Синода рассказали бы множество случаев, какая часто спешка, суматоха поднималась, как останавливали все другие дела, чтобы немедленно двинуть дело о награждении какого-либо иеромонаха наперсным крестом, архимандрита орденом и т. д. Историк должен будет отметить тот факт, что в эпоху В. К. Саблера Св. Синод главным образом занимался наградными и бракоразводными делами.
Множество наградных дел и спешность, с которой они велись, должны были бы свидетельствовать о какой-то особенной, шедшей в церкви работе, о беспримерном обилии выдающихся архипастырей и пастырей, об особом расцвете церковной жизни и, в особенности, двух ее сторон: архиерейской и монашеской, ибо награды главным образом падали на долю отрекшихся от мира иноков.
Конечно, ничего подобного не было. Если можно говорить о каком-либо обязанном мощному содействию и покровительству В. К. расцвете, то только о болезненном расцвете так называемого "ученого" монашества, в руках которого и раньше была иерархическая власть русской церкви, а теперь оказалось и духовно-учебное дело. В "царствование" В. К. развилась какая-то эпидемия пострижении студентов духовных академий, пострижении без счету, выбору и разбору, своего рода скачек к архиерейскому омофору. Это безнравственное и уродливое явление в последнее время привело к измельчанию архиерейства, омирщению монашества, развалу руководимых монахами духовных учебных заведений.
( Read more... )

Советское время, конечно, оставило неизгладимые шрамы на теле русской православной церкви - и внешними гонениями, и внутренними "приспособлениями".
Но многое проглядывается еще в дореволюционных нравах. Сейчас читаю Воспоминания последнего протопресвитера армии и флота Георгия Шавельского. Там он, например, сравнивает двух архиереев в Польше времен начала Первой мировой войны, католического архиепископа Александра Каковского и православного архиепископа Николая (Зиорова). Последний, судя по описанию, просто просится в герои "несвятых святых".
Но сначала о католическом архиерее, у которого протопр. Георгий попросил встречи для передачи финансовой помощи беженцам из католического населения.

Архиепископ не заставил себя ждать. Легко и быстро вошел он в комнату через те же двери, через которые меня только что ввели. Вид архиепископа располагал в его пользу. Высокого роста, статный, с красивым, приветливым лицом и умными глазами, он производил впечатление человека интеллигентного, воспитанного и очень доступного. Мы поздоровались, как здороваются светские люди. Видно было, что и он удивлен моим визитом.
- Чем могу служить? - обратился он ко мне.
Я объяснил ему цель своего посещения.
- Тут есть Беженский комитет. Может быть, вы найдете возможным и лучшим ему передать эти деньги. Я позволю себе посоветовать вам сделать это, - спокойно заметил он.
- А я вновь решаюсь просить ваше высокопреосвященство принять деньги. Как представитель Православной церкви, я считаю наиболее целесообразным вручить жертву нашей церкви именно вам, как представителю римско-католической церкви и как архипастырю, которому лучше, чем Беженскому комитету, известны нужды застигнутой несчастьем его паствы, ответил я.
Архиепископ еще раз попробовал отказаться, а потом принял деньги.
- Сейчас я выдам вам расписку в получении денег, - сказал он, поднимаясь с кресла.
Но я запротестовал:
- Если мы, священнослужители, перестанем на слово верить друг другу, то к кому же тогда можно иметь доверие?..
Последние слова мои, по-видимому, очень тронули архиепископа, и он тепло поблагодарил меня. Закончив свою миссию, я хотел уйти, но он удержал меня. Между нами началась уже дружеская, откровенная беседа. Архиепископ стал делиться со мною своими переживаниями последнего времени.
- Поверьте мне, - говорил он, - что я люблю Россию, желаю ей только добра и славы, и потому мне особенно тяжелы те огромные ошибки, которые русской властью допускаются на каждом шагу, нанося, может {208} быть, непоправимый вред русскому делу.
Будем говорить о Польше, о русской политике в Польше. Русская власть точно нарочно бьет по самолюбию поляков. Обратите внимание хоть на такой факт. Немцы нам ненавистны, - они давние наши враги. А в нашем крае все высшие должности предоставлены немцам: недавно умер генерал-губернатор Скалон, теперь и.д. генерал-губернатора - Эссен, губернатор Корф, обер-полицейместер - Мейер, начальник жандармов - Утгоф, президент города Миллер и т. д.
Он назвал около 10 немецких фамилий.
- Обратите внимание на школьное у нас дело. Нам запрещают преподавание Закона Божия и истории на польском языке и пр. Я понял бы все эти ограничения и притеснения, если бы они были нужны или полезны для государства, для Православной церкви... Но они ведь для церкви не нужны, для государства вредны, для нас же, поляков, обидны, оскорбительны, унизительны.
Свои положения архиепископ иллюстрировал целым рядом документов: секретных циркуляров и распоряжений министерства народного просвещения и внутренних дел, - документов, часто противоречивших один другому, исключавших друг друга. В заключение он осторожно обмолвился, что он был бы очень рад, если бы все сказанное стало известно великому князю. Я пообещал доложить последнему о нашем разговоре. Мы расстались очень приветливо. Не знаю, какое я произвел впечатление на архиепископа, но я, уходя от него, искренно сожалел, что он не украшает нашей русской церкви.

И сразу же следующая встреча с православным архиепископом Николаем. Небезынтересны в этом рассказе и факты, демонстрирующие

От римско-католического архиепископа я проехал к православному русскому архиепископу Николаю. Последний, несомненно, по своим природным дарованиям не уступал архиепископу Каковскому, может быть, даже превосходил его. Но, к сожалению, жизнь сделала с ним {209} то, что сейчас это был человек, лишенный такта, выдержки, а по временам - всякого благоразумия. У него всё зависело от минуты и настроения. Умевший иногда бывать, как никто другой, интересным, приветливым, радушным и отзывчивым, он в другое время, - и это, как будто, бывало чаще, - поражал своей горячностью, резкостью, грубостью, доходившими до жестокости, до безрассудства. Если бы высокий сан, который он носил, не делал его личности неприкосновенной, он каждый день рисковал бы подвергнуться жестокой расправе от беспрестанно оскорбляемых им. Я думаю, что именно ложно понятое архиепископом Николаем величие его сана и положения и недостаточность служебного воспитания сделали его и гордым, и надменным, и своенравным, и нетерпимым к чужому мнению.
Барин в жизни, не отказывавший себе ни в чем, он был деспотом в обращении с другими, особенно с низшими. А низшими он считал почти всех. Его одеяние отличалось роскошью; стол обилием и богатством. Его знаменитые именинные обеды, которые он давал членам Синода и другим избранникам 6-го декабря в Петербурге на Подворье, на Подъяческой улице, во время своего присутствования в Синоде, служили всякий раз занимательной темой для суждений не только в обществе, но, несмотря на строгость цензуры, и в печати. Кюба и Яр могли бы поучиться у архиепископа, как надо "на славу" угощать гостей.
В обществе архиепископ появлялся не иначе, как при звездах на рясе. А когда его награждали новой звездой, то он в тот же день спешил к фотографу, чтобы запечатлеть новое сияние на своей груди.
Вспыльчивость архиепископа не знала границ. Редкий день у него обходился без какого-либо "случая", сказать прямее, - без скандала. Больше всего доставалось подчиненному духовенству, бесправие которого в старое время всем известно: владыка тогда, особенно такой, как этот, влиятельный в Синоде, волен был, как {210} выражались, в жизни, и в смерти священника. Но не избегали грозного владыческого гнева и сановные лица. В 1911 году или в 1912, - точно не помню, - мне рассказывали в Варшаве, как о самом пикантном событии дня, что "на днях" владыка с криком "пошел вон", выгнал из своего дома командированного министром путей сообщения члена его совета, действительного статского советника Н. для производства дознания между священником и железнодорожным начальством. Не застав владыку в Варшаве, Н. отправился к нему на дачу, в Зегрж (за 30 в. от Варшавы). День у владыки почему-то оказался неприемный. Петербургский сановник, однако, попросил келейника доложить о нем. Владыка отказал в приеме. Сановник повторил просьбу во второй и третий раз, сославшись на невозможность для него ждать приемного дня. Этого было достаточно, чтобы в ответ на последнюю просьбу вылетел в приемную вышедший из себя владыка и с криком: "Это еще что? Сказано не принимаю! Вон пошел!" - выпроводил за двери не ожидавшего такого приема петербуржца.
23 мая 1915 г. в соборе, в алтаре, после причащения, оставшись недовольным порядком вечерней службы 22-го мая, совершенной викарием еп. Иосафом, архиепископ Николай кричит на последнего, в присутствии множества духовенства: "Если бы я знал, что ты такой дурак, я не сделал бы тебя архиереем" (Передаю этот факт со слов настоятеля Варшавского военного собора прот. А. Успенского, бывшего свидетелем этой безобразной сцены.).
21 февраля 1913 года в день празднования 300-летия царствования Дома Романовых, в алтаре Казанского собора, переполненном архиереями и духовенством, архиепископ Николай, беседуя с архиереями, вдруг обрывает архиепископа Гродненского Михаила (Умер в 1929 г. в сане митр. Киевского.):
{211} - Перестаньте, Владыка! Вы ведь, кроме глупостей, ничего не можете сказать.
А "знаменитому" впоследствии епископу Владимиру (Путяте), вставившему в этот разговор какое-то слово, резко замечает:
- Еще что? Младший, а тоже суется со своим мнением. Ваше дело молчать, когда старшие разговаривают.
Как только меня назначили на должность протопресвитера, архиепископ Николай прислал мне письмо, где, вместо поздравления, напоминал мне, что мои предшественники редко посещали войска Варшавского округа; если и я так же редко буду объезжать эти войска, то он будет жаловаться на меня Государю Императору. Такое предупреждение явилось для меня насколько неожиданным, настолько же и странным, так как в то время с архиепископом Николаем я еще не был знаком, и, кроме того, Варшавскому архиепископу никто не предоставлял права контролировать действия военного протопресвитера. И я письмом ответил владыке, что разбросанные по всей России воинские части я буду посещать по мере возможности и по собственному усмотрению необходимости посещения тех или иных частей; докладывать же Государю о своих посещениях или непосещениях я могу сам, так как гораздо чаще, чем он, имею возможность беседовать с Государем.
Когда через несколько месяцев мы встретились с ним в Варшаве, он и виду не подал, что получил отпор с моей стороны. Но зато после моего отъезда из Варшавы он рвал и метал по поводу тех торжественных встреч, которые войска устраивали мне и каких не удостаивался он (Войска, действительно, встречали меня торжественно, в иных местах пышнее, чем своих командующих военными округами. В Варшавском же округе некоторые военные начальники старались как можно торжественней обставить встречу меня, чтобы тем, по-видимому, подчеркнуть свою нерасположенность к архиеп. Николаю. Так, например, было в Новогеоргиевской крепости летом 1913 г. Там, при моем приезде, от пристани (я прибыл на пароходе) до крепостного собора, на протяжении трех верст, были расставлены шпалерами войска с оркестрами музыки, которые во время моего следования от пристани в собор исполняли "Коль славен". Так как от крепости до дачи архиепископа было всего несколько, - чуть ли не пять, - верст, то архиепископу тотчас стало известно об оказанной мне встрече. И он не нашел ничего лучшего, как почти тотчас после моего приезда помчаться в Новогеоргиевск. Можно себе представить возмущение архиепископа, когда комендант крепости, ген. Бобырь, не любивший архиеп. Николая за его резкость и грубость, приказал, чтобы встречали архиепископа просто, в соборе, и архиепископ был встречен без всяких воинских церемоний. Архиепископ не удержался, чтобы тут же не высказать коменданту своего недовольства: "Вы протопресвитера встречали торжественно, а меня, архиепископа, как встречаете? Я буду жаловаться". Комендант ответил: "Протопресвитер - наш духовный глава, это во-первых, а во-вторых, он в первый раз посещает нас". Архиепископ уехал из крепости возмущенный.).
{212} Пребывание такого православного архипастыря в Варшаве рядом с осторожным и воспитанным джентльменом римско-католическим архиепископом, конечно, не могло служить на пользу Православной церкви в Польском крае.
После визита к архиепискому Каковскому я направился к архиепископу Николаю.
На этот раз владыка был "в духе" и положительно очаровал меня своей деликатностью, приветливостью, умной и интересной беседой. Я просидел у него более часу, не заметив, как пролетело время. Едучи от него, я думал: "Если бы он всегда был таким! Он мог бы быть тогда украшением церкви. Теперь же, при своей дикой неуравновешенности и безудержности, он - притча во языцех: его боятся, его избегают, видя и испытывая на себе отвратительные особенности его "ндрава", которые совсем придушили и закрывают от других высокие свойства его ума и сердца".
[...]
До июля 1915 г. он беспощадно относился к священникам своей епархии, покидавшим свои приходы при наступлении немцев и несколько раз строго предписывал, чтобы священники оставались на своих местах и по занятии их неприятелем. Ослушникам он грозил чуть ли не лишением сана. Я сочувствовал такому образу действий архиепископа Николая, считая, что, с одной стороны, священник не имеет права в пору опасности оставлять своего служебного поста, бросать на произвол судьбы свою паству, и что, с другой стороны, никакой серьезной опасности от немцев остающимся {220} священникам не угрожает. Но вот очередь дошла до самого архиепископа. В июле 1915 года определилась необходимость очистить Варшаву. Не помню точно, когда, кажется, 11 или 12 июля, - великий князь после высочайшего завтрака, Государь тогда был в Ставке, - говорит мне:
- Телеграфируйте архиепископу Николаю, чтобы он немедленно уезжал из Варшавы в виду возможности оставления ее нашими войсками.
- Ваше высочество, - возразил я, - архиепископ Николай беспощадно карал священников, оставлявших свои приходы. Его отъезд, поэтому, вызовет и в духовенстве, и в народе большое негодование и справедливые нарекания, что особенно нежелательно в иноверном крае. Кроме того, по моему мнению, остающемуся архиерею не может угрожать от немцев решительно никакой опасности.
- А вдруг немцы начнут издеваться над ним? - раздраженно сказал великий князь и тотчас отошел от меня. Я телеграммы после этого не посылал, но думаю, что она была послана из Штаба Ставки, так как архиепископ Николай потом в свое оправдание говорил, что ему повелели оставить Варшаву.
Архиепископ Николай уезжал из Варшавы между 11 и 15 июля. В царских комнатах вокзала собралось всё Варшавское духовенство провожать своего архипастыря. И уезжающий, и провожающие в ожидании отхода поезда рассеялись в конце большого вокзала, за столом, на диване и креслах. Когда шла беседа, в зал быстро вошел в шапке, состоявший при Штабе Главнокомандующего западного фронта, полковник Генерального Штаба Носков и, не замечая находящихся, направился к противоположным дверям.
- Невежа! - закричал архиепископ. - Еще военный, а не знает, что надо отдавать честь архиепископу... Снять шапку!
{221} Полковник быстро остановился и, взяв под козырек, ответил :
- Я не заметил Вашего Высокопреосвященства, - прошу извинения.
- Учить вас надо!.. невежд... Вон пошел!.. - не унимался архиепископ. К полковнику Носкову подошел польский граф Вельегорский и, подавая ему свою визитную карточку, сказал:
- Я не могу быть безучастным свидетелем возмутительного издевательства над вами.
С полковником Носковым произошел нервный припадок...
Через несколько дней от Главнокомандующего Западного фронта генерала Алексеева поступил рапорт на имя великого князя с описанием происшедшего на Варшавском вокзале. Великий князь направил переписку обер-прокурору Св. Синода для принятия соответствующих мер.
По приезде архиепископа Николая из Варшавы в Петроград у него разыгрался другой, еще больший скандал. В это время вышел из печати том его Варшавских проповедей. Любивший наделять других своими печатными произведениями, владыка тотчас повез свою новую книгу в Государственный Совет для раздачи своим коллегам по этому высокому учреждению (Арх. Николай в то время был членом Государственного Совета.). Все наделяемые отвечали благодарностями, а В. И. Гурко, вместо благодарности, выпалил:
- Вы, владыка, чем раздавать эти проповеди тут, лучше бы произносили их в брошенной вами Варшавской епархии.
Побагровевший архиепископ разразился отчаянными ругательствами по адресу Гурко, в ответ на которые последний с кулаками бросился на архиерея. Членам Государственного Совета удалось силой удержать Гурко, {222} другие в это время увели владыку. После этого скандала архиепископ Николай слег в постель, с которой больше не вставал. Через несколько недель, осенью 1915 года, он умер.
Несомненно, что последние два скандала и сопровождавшие их неприятности ускорили кончину грозного архиепископа. Если это предположение верно, то владыка даже и умер от скандала.

И такой архиепископ не просто какое-то частное недоразумение, а плод общей тенденции, о чем и делает вывод автор:

Архиепископ Николай - пышный бутон в цветнике нашей иерархии, естественный продукт нашей архиерейской школы последнего времени, не только калечившей людей, подготовляемых ею к величайшему в Церкви служению, но искалечившей и тот высочайший идеал, которому они должны служить. Трудно представить какое-либо другое на земле служение, которое подвергалось бы такому извращению и изуродованию, как архиерейское у нас. Стоит только беглым взглядом окинуть путь восхождения к архиерейству, - я беру явление, как оно чаще всего наблюдается, хотя и не отрицаю исключений, - чтобы признать, что враг рода человеческого много потрудился, дабы, извратив, обезвредить для себя самое высокое в церкви Божией служение.

Вынесу из комментов кое-что из того, что думаю насчет возможных последствий нового понтификата. Многие пишут о том, что ждет католическую церковь, даже о каких-то потрясениях говорят. Так вот...
О новом Папе пишут, например:
При имени Франциск католики вспоминают в первую очередь святого Франциска Ассизского, "возлюбившего бедность" - и это имя весьма подходит Бергольо, который прославился защитой прав бедных - по выражению Джона Аллена, "его ведущая роль во время аргентинского экономического кризиса закрепила его репутацию как голоса совести". Известен Бергольо и личной скромностью: он отказался жить в епископском дворце, сдал в аренду лимузин и ездит в епархию на автобусе из скромной квартиры, где сам готовит себе пищу. В 2001 году он посетил хоспис, чтобы поцеловать и омыть ноги 12 больных СПИДом...

Отец Андрей Кураев пишет также:
Произвел очень светлое впечатление. Добрые глаза и лицо (этого так не хватало Бенедикту).
Избранное им имя (Франциск - апостол нищеты) обещает огромные потрясения для католической Церкви - понуждение ее к преобразованию в Церковь бедных, а не в Церковь солидных господ.
Сын железнодорожного рабочего-мигранта начал свой понтификат с просьбы к народу о молитвах о нем, а не с благословения самого народа свыше.
Он из Латинской Америки, где уже давно католическая церковь начала революционный путь от дворцов к хижинам. В Буэнос-Айресе он жил в маленькой квартире, отказавшись от дворца. Отказался он и от лимузина. Пищу готовит себе сам... В 2001 году посетил хоспис, где омыл и поцеловал ноги 12 больных СПИДом.
Дерзко сказал, что именно Рим нуждается в новой евангелизации. По правилам РКЦ иезуит может быть епископом только в миссионерском регионе. Дай Бог, чтобы по имени стало и житие его.
80302_original

Вот почему личность нового Папы может стать проблемной именно для православных, а не для Римо-Католической Церкви, сложного организма, застрахованного от излишних потрясений всеми внутренними механизмами, где и сам Папа только лишь часть системы.
Почему же может стать проблемой для православных, а точнее РПЦ? Да подумайте, если все более нарастающему богатсву и роскоши высшего духовенства РПЦ, сделавшихся ныне с любезной подачи прот. В. Чаплина чуть ли не догматом веры, раньше "мешал" пример даже ПРАВОСЛАВНОГО покойного сербского Патриарха Павла, то как все это будет смотреться на фоне КАТОЛИЧЕСКОГО высшего иерарха, и отнюдь не покойного? Не приведет ли это уже не к бегству не мифическому (распиаренному в в связи с последними скандалами), а куда более реальному и существенному?
Под "бегством" я здесь понимаю нечто более глубокое, чем физическое бегство из лона РПЦ "ногами". Последнее вряд ли вызовет потрясения, поскольку РПЦ все равно существует в основном не за счет верующих, а за счет практически неиссякаемого потенциала "захожан", "жертвователей" и "обрядоверов". Утрата даже половины из тех, чья доля едва дотягивает до 1%, внешне останется даже практически не замеченной.
Я же имеею в виду больше "бегство" внутреннее, в смысле отстранения, я бы сказал даже отвращения, а возможно даже и отмежевания значительной части, условного говоря, "идейного" контингента духовенства и мирян, которым и сейчас претит официальная доктрина "достойного обеспечения", но пока они имели пред собой в основном только идельное представление с сомнением, что такое, быть может, и не осуществимо в современной жизни. О том же патриархе Павле можно было сказать, что, мол, сколько той Сербии, что роль РПЦ куда более значима и весома в мире. Но если реальной альтернативой станет уже куда более весомый и значительный Римский Папа?
P.S. В качестве резюме процитирую (хотя целиком и не согласен, особенно по резкости нелицеприятных слов) один из комментариев из Фейсбука к этим мыслям:
"ровно о том же подумал. католикам единственное чего не хватало - святого на апостольском столе. актер был, препротивный, причем, актер. богослов был. святого не было. при том, что мы-то от наших патриархов святости даже и не ждем".

И с тех пор я такой
Все шире и шире русло так называемого "расцерковления":) Потому что это не новички со своими представлениями, а довольно-таки уже давние, вполне, как казалось, уже "инфицированные" средой. Из этого же русла мысли Кассии о "религии для бездельников"... Вдруг, как будто, исцелились, очнулись или вышли из летаргического сна ...
А мы-то думали, что так и будем с крестами на сытом животе поучать "непросвещенный" народец до скончания века... А оно еще, глядишь, и до действительной, а не кураевской "перестройки" доживем ...
...И не останется здесь камня на камне...

В стиле разборок с отцом Иоанном Приваловым в Архангельской епархии угадываются кое-какие мне очень знакомые черты, нечто похоже с тем, что было и в разборках со мной в Минской епархии. Так что можно предположить, что это уже общие свойства системы, а не особенности частного случая.
Так вот. Вывод первый. Не надо обольщаться насчет своего нынешнего положения. Если тебя пока не трогают, это не значит, что тебя одобряют. Просто бюрократия, в том числе и церковная, ленива и не поворотлива - возможно, до тебя просто еще не дошли руки. Тебя "терпят", пока твоя тема каким-то образом не актуализируется и папка с твоим "делом" не будет выдернута из стопки. Когда-то я даже чуть ли не хвастался "толерантностью" нашего церковного руководства, которое так мудро "дает мне жить", руководствуясь стратегическими соображениями имиджевого характера: мол, не все у нас ходят строем, есть и разномыслия. Оказалось, банально "не доходили руки" и вообщм-то сильно не "мешал". И пока до тебя не дела, могут и слова не сказать. "Почему же вы мне, владыка, раньше даже никакого замечания не делали, и вдруг сразу на епархиальное собрание?" - "А ты что, сам не догадывался?"
Вывод второй.
Тяжба в отношении меня фактически инициировалась враждебной по отношению к руководству партией. Но враждебной, что важно, "справа". Разборки с отцом Иоанном Приваловым тоже инициированы "правой оппозицией" в лице РНЛ. Невозможно представить, чтобы не то что разборки, а какие-то выводы были сделаны начальством по материалам сайта СФИ, например, или даже "Правмира".
И это не случайность. Здесь примерная аналогия с тем, как советская власть относилась к уголовникам - они считались "социально близкими". Несмотря на преступления, они все же были по духу "своими", в отличие от "политических". Вот здесь примерно такая же психология. "Правые" со своими иннами, антиэкуменизмом и почими прелестями порой и докучают начальству, бывает даже и весьма - дело может дойти и до "осуждения" чуть ли не с отлучениями. Но все это как с шальными, но родными детьми. Все равно они идейно куда ближе, чем формально вполне даже легитимные "либералы". И по сути зачастую провозглашают то, что начальство на самом деле думает, но стесняется сказать публично. Поэтому начальство им подсознательно симпатизирует и старается, если не дошло до откровенного скандала, смотреть на их "шалости" сквозь пальцы. Поэтому-то и не видно никаких разборок с "православными сталинистами", иннщиками и т. д. На "оппозиционных" ресурсах "правого толка", допускающих вызывающий и даже хамский тон по отношению к тому же священноначалию, могут выступать священники, высказываясь в соответствующем радикальном и духе. И не боятся они ни прещений, ни затыкания ртов, как это практикуется по отношению к "либералам", если и критикующим, то в гораздо более деликатном тоне. Да, был Диомид, но уж слишком он перешел грань, покусился на "святая святых" - не просто "шалил" или "дерзил папе", а принялся отрицать само отцовство "папы".
А так этих непослушных, но таких милых родных деток легко прощают и слушают гораздо более внимательно, чем чужих по крови "пасынков".

Опубликовано в 2010 г. в "Огоньке".

Многое сказано правильно, но все же позволю себе немножко покритиковать некоторые слова уважаемого отца Георгия о духовном образовании. Разве в советское время "почти каждый священник обязательно оканчивал духовную школу"? Напротив- именно в советское время сформировалась традиция рукополагать без образования, зачастую, чтобы не закрыли храм, прихожане уговаривали согласиться на рукоположение какого-нибудь местного маргинала - пастуха или инвалида

Неверно и то, что "синодального решения, которое бы запрещало рукополагать без образования, до сих пор нет". Их было даже не одно. Но все они, как большинство решений и постановлений на практике не имеют фактической силы. Такая уж особенность нашего "иерархического управления" - главное выказать лояльность, а выполнять постановления это не обязательно.
И вот эти "постсоветские обыватели", постепенно завладевшие церковью, по многим статьям очень близки "маститому духовенству", взращенному в советское время. Просто потому, что на самом деле они были еще не "пост", а просто "советские обыватели". Но тогда в условиях прессинга и изоляции над их молчащими головами как-то сам собой витал ореол "потустороннего" и "неотмирного". Потом с выходом на свет все предстало в своем более истинном виде.

( Читать интервью )

Есть простая аналогия. Допустим, концерт симфонической музыки. Тоже не сильно знакомая обычным людям область, требует элементарных пояснений. Но когда? Пока настраивается оркестр, в антрактах... Но можете представить, что звучит музыка, а в это время комментатор бубнит, не переставая, "вот это скрипка... а вот этот духовой инструмент называется волторна...а теперь оркестр вступает в крещендо..." Много интересного, конечно, узнаем, но услышим ли музыку? Точно так же и с богослужением..
Еще, кстати, комментатор богослужения в нынешнем виде мне кажется воплощением такого зеваки, которого силой затащили храм, и он начинает от нечего делать рассматривать всякие детали устройства храма, богослужебные предметы, размышляя для чего они и т. д.... Ну чтоб скорее и веселее время прошло:)

Мне в принципе не нравится такая постановка вопроса: придут убивать, как в 17-м году, не придут... Разве дело только в страхе о том, что нас, попов, начнут "вешать на столбах?" Разве об этом мы должны беспокоиться? Мы должны думать прежде всего о том, как это отразится на состоянии Церкви.

И в 17-м году (и последующих за ним) суть была не в самом факте гонений, а втом, что гонителями Церкви были большей частью бывшие ее чада. Поэтому как и убийство Христа было неотвратимо из-за состояния тогдашней ветхозаветной церкви и одновременно Его смерть стала ее очищением, то так же и гонения на Церковь при большевиках были вызваны ее состоянием и одновременно ее очищением кровью мучеников.

У нас же получается, что нас больше интересует внешний имидж и собственная безопасность. Как-то я обратил внимание, что кто-то написал: разумный священник, мол, не будет ездить на дорогой иномарке, потому что какая у тебя мебель, мало кто видит, а это видно. То есть проблема не в роскоши, а чтоб люди не узнали и не стали осуждать. А между тем проблема именно в роскоши как таковой, разлагающей человека и вместе с ним и общину, где он пресвитер. А узнают или нет, осудят или нет, вопрос второй.

Говоря о поведении, которое может спровоцировать гонения, мы сейчас больше имем в виду поведение, не подобающее для христианина, за которое вместе с ним хулится и церковь. Но ведь, как обещал Спаситель, нас будут больше гнать как раз за истинную веру и ее добрые дела. То есть, как и говорил ап. Петр, "только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое", но "если и страдаете за правду, то вы блаженны; а страха их не бойтесь и не смущайтесь".

Поэтому в нынешней ситуации важно не преувеличить значение "доброго свидетельство от внешних", чтобы наше поведение было обусловлено не готовностью следовать за поветриями в обществе, даже по виду весьма благородными, а исключительно духом Евангелия. Иногда такое поведение принимается в обществе на ура, а иногда и в штыки. Нужно быть готовым и к тому, и к другому, но на это не ориентироваться.

1 Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых?
2 Разве не знаете, что святые будут судить мир? Если же вами будет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела?
3 Разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские?
4 А вы, когда имеете житейские тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значащих в церкви.
5 К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими?
6 Но брат с братом судится, и притом перед неверными.
7 И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения?
8 Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев.
(1Кор.гл. 6)

Правило 9, 4-го Вселенского Собора.

Если некоторый клирик имеет судное дело с другим клириком, да не оставляет своего епископа и да не прибегает к светским судилищам. Но сперва да производит своё дело у своего епископа или, по согласию того же епископа, избранные обеими сторонами да составят суд. А кто вопреки этому поступит: да подлежит наказаниям по правилам. Если же клирик со своим, или со иным епископом имеет судное дело, да судится в областном Соборе. Если же епископ или клирик имеет неудовольствие на митрополита области, да обращается или к экзарху великия области, или к престолу царствующого Константинополя, и пред ним да судится.

Отец Павель Адельгейм замечает:
"Мой отказ принять новый Устав некоторым кажется моим частным капризом. Так думает Митрополит Евсевий, настоятель храма священник Сергий Иванов, благочинный Муханов, судьи. Так прямо и говорят: "Что Вы затеяли склоку из-за ерунды? Устав никакого значения не имеет. Что есть, что нет–ни один Приход по Уставу не живёт. Устав -старый или новый - мёртвый документ. Проголосуй за него, и будешь жить спокойно".
Действительно, приход по Уставу не живёт. Приходские собрания, приходские советы и ревизионные комиссии существуют на бумаге. Их функции выполняет настоятель. Третьего июня Епархиальный суд исключил всех членов Приходского совета и Ревизионной комиссии. Приходская структура не существует даже на бумаге, а приход даже не заметил их исчезновения. Почему не принять документ, который не влияет на жизнь?
Устав является каноническим документом. Он определяет нормы приходской жизни. Каноны выражают неизменное догматическое содержание в меняющихся исторических формах. Когда каноны не сближают церковную жизнь с догматическим учением, а удаляют от него, возникают заблуждения. Приняв ложь за истину, человеческая воля противоборствует церковной воле., Проникая в Церковь, человеческое право обращает её из богочеловеческого организма в правовой институт. Институциализм не должен задушить благодатную жизнь Церкви".

Мне кажется, в последнем абзаце уже речь о другом, чем в двух первых. Да, очень плохо, когда богочеловеческий организм превращается в правовой институт, когда Церкви навязываются законы и нормы, противоположные ее сути. Но гораздо коварнее, опасная именно своей скрытностью, ситуация, когда даже и правовой институт нет цели создать, а в качестве закона НАМЕРЕННО предлагается нечто такое, что, как все понимают, и не предназначено к исполнению. Поэтому и говорится с самого начала: "Успокойтесь, ведь это же мертвый документ..." То есть хороший ли, плохой ли документ, а исполняться не будет... Все это туфта, мол, преднамеренная ЛОЖЬ... "НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ НЕ ИМЕЕТ" И нам еще предлагается по этому поводу порадоваться... В качестве примера такой ЛЖИ предлагаю цитату из того самого типового Устава, который не желает подписывать по. Павел и приходское собрание с ним. Собственно, цитата как раз о полномочиях приходского собрания:

7.5 Приходское собрание:
-принимает Устав Прихода с изменениями (дополнениями), который утверждается Епархиальным архиереем и вступает в силу с момента государственной регистрации;
-сохраняет единство Прихода и его принадлежность к Епархии Русской Православной Церкви;
-осуществляет прием членов в состав Приходского собрания (исключение из состава Приходского собрания) в установленном настоящим Уставом порядке;
-избирает на должность (освобождает от должности) помощника Настоятеля (церковного старосту) и казначея в установленном настоящим Уставом порядке;
-избирает членов в состав Ревизионной комиссии (исключает из состава Ревизионной комиссии);
-устанавливает порядок владения, пользования и распоряжения недвижимым и особо ценным движимым имуществом Прихода в соответствии с Единым порядком владения, пользования и распоряжения недвижимым и особо ценным движимым имуществом религиозных организаций Русской Православной Церкви, утвержденным Священным Синодом Русской Православной Церкви.
-планирует финансово-хозяйственную деятельность Прихода;
-обеспечивает сохранность имущества Прихода и заботится о его приумножении;
-принимает ежегодный отчет Прихода перед Епархией о деятельности Прихода, который направляется на утверждение Епархиальному архиерею;
-рассматривает проектно-сметную документацию на строительство, ремонт, реставрацию принадлежащих Приходу зданий (строений, сооружений), утверждает перечень необходимых проектных, реставрационных, ремонтных и строительных работ;
-рассматривает финансовые отчеты, иные отчеты Прихода, а также доклады Ревизионной комиссии, которые направляются на рассмотрение и (или) утверждение Епархиальному архиерею;
-утверждает штатное расписание Прихода;
-определяет размер содержания членам причта;
-определяет размер заработной платы (вознаграждения) лицам, работающим по трудовым или гражданско-правовым договорам;
-рассматривает и в случае необходимости направляет Епархиальному архиерею поступившие жалобы на членов Приходского собрания и Приходского совета, а также на членов Ревизионной комиссии;
-осуществляет иные полномочия, предусмотренные Каноническим Уставом Русской Православной Церкви, а также настоящим Уставом.

Любой здравомыслящий человек поймет, что выделенные фрагменты из области то ли сказки, то ли параллельной реальности, не имеющей никакого отношения к существующей приходской реальности. Если бы кто-то взялся действительно исполнить пункты даже этого устава, никогда бы не ограничился только их провозглашением, но озаботился бы каким-то серьезным механизмом для реального их воплощения в жизнь. Поскольку о таком механизме даже нет речи, то приходится предположить самое худшее - составители и утвердители этого документа заранее предполагали его нежизненность, канцелярскую пустоту. То есть это какой-то особый вид канонического пустословия... Хотя почему "особый"? Нечто это сильно напоминает... А именно - советскую (а когда-то и сталинскую) конституцию, которая благодушно предлагала самую неограниченную свободу слова, печати, совести, уличных шествий и демонстраций... всего чего угодно... Не жалко, потому что заранее понятно, что не предназначено к исполнению. А тот, кто требовал исполнения главного документа власти самой же этой властью объявлялся врагом. Серьезное отношение к любому документу настораживает и пугает тех, кто привык под шумок "благочестивого" пустозвонства неограниченно властвовать по своим "понятиям". Куда нам до уровня "богочеловеческого организма" - нам бы хотя бы "правовой институт", но чтоб реально, а не "понарошку". И я уверен, что церковную задевает бюрократию раздражает не столько расхождения во взглядах на уставные нормы, сколько вот это принятие всерьез их же документа. Поэтому здесь тот же путь - не столько критиковать документы, сколько требовать серьезного к ним отношения и, по-возможности, неукоснительного следования их букве. И тогда увидим, какой тогда проявится дух. И как действительно повлиял тот или иной документ на жизнь, может тогда и жизнь повлияет и на их букву, и на их дух.

С какого-то перепугу разбитные журналисты ухватились за "новость", что, мол, отныне в церкви прекращают крестить без подготовки. Что они так истолковали всего лишь пока предложенные для дискуссии выкладки, вполне понятно. Но почему им с готовностью принялись подпевать и представители самой церкви? Чуть ли не об эпохальном повороте говорят. Мол, настал час Х. Церковь "нагуляла интеллектуальный жирок", как выразился в одном интервью о. А. Кураев, и вот теперь в корне все меняем. Как-то забыли, что был уже с год назад подобный же "информационный повод": были разосланы рекомендации отдела по катехизации о желательности все той же подготовки к крещению. Опять же о. Андрей торжествовал: не выкрутятся теперь преосвященные. Хотят-не хотят, а что-то делать придется... И что же? Затерялись эти рекомендации в бюрократическом море, и вряд ли даже в курсе о них преосвященные. Тем паче благочинные и преподобные. Ну разве за исключением некоторых из тех, кто к интернету приобщен. Нужно еще вспомнить, что подобный "поворот" предпринимался еще в в 90-е, при прежнем патриархе. Рассылались не просто рекомендации, а циркулярные письма, обязательные (как бы) к исполнению. Но все прошло, покрылось пылью...
Чем кончится очередное заявление о "великом повороте", неизвестно... Но, по крайней мере, опрометчиво пока заявлять о неком совершившемся факте. По сути и по сей день это не более, чем внутренние дискуссии православного интернет-сообщества. И мы, живущие здесь, склонны выдавать наши местечковые виртуальные войны за нечто реальное, как-будто и в самом деле что-то происходит. А на самом-то деле в массе своей церковь даже "пока не в курсе".

Православный интернет с восторгом принял заповеди интернетного общения для священника, предложенные о. Александром Авдюгиным.
Не буду ни хвалить, ни критиковать, но, признаюсь, одна "заповедь" вызвала у меня недоумение.

Исключи из своих интернетных разговоров и бесед всякую политику, по причине того, что политика без дипломатии не бывает, а дипломатия, как известно, наука лжи, а ложь, как ты прекрасно знаешь, 9 заповедь.

Сначала скажи мне, что ты понимаешь под политикой. Опыт подобного рода предосторежений показывает, что обычно тебя пытаются, ссылаясь на одно, отстранить от совсем иного, хотя и обладающего рядом сходных признаков. В качестве иллюстрации попробую смоделировать из другой области:

Не должно быть у тебя ни брака, ни тени желания его, по причине того, что брака без секса не бывает, а секс, как известно, это блуд, а блуд, как ты прекрасно знаешь, это 7 заповедь.

Абсурдно, не так ли? Но с политикой ведь то же самое. Политика политике рознь, хотя вроде где-то рядом по некоторым общим внешним признакам. Одно дело политика "эти за наших, а те за ихних", другое политика как защита человека или общества от насилия, обмана, беззакония. Какая тут дипломатия как наука лжи? Да и дипломатия, если на то пошло, разная бывает. Например, дипломатия в разговоре с террористами, захватившими заложников... А тот, кто проходит мимо такой политики под видом "неучастия" самый большой лжец и есть,ибо под благородными лозунгами прежде всего печется о своем спокойствии и безбедности существования, ни с кем ничего не обостряя и во всем всем угождая.
Лучше обернитесь и посмотрите: где у нас среди нашего уютного болота "благочестия" еще нет лжи? Все на ней стоит. Она правит и погоняет. И так органично вошла в жизнь, что как-будто ее не замечаем. По крайней мере, именно там не замечаем, где она действительно опасна. Из окон борделя высматриваем - кто там на улице нарушил седьмую заповедь.
(Это только начало разговора о лжи. Как, впрочем, и предыдущие посты о финансах).

Где Церкви брать деньги?

Но ведь церковь вроде как давно не нищая, почему такой вопрос? Да в том-то и дело. что деньги уплывают мимо собственно церковного дела, о чем убедительно говорится в первой части статьи, которую можно было бы озаглавить "Куда деваются церковные деньги?".
Поскольку народ сильно не любит "многа букафф", кое-что процитирую.

А ведь вся постсоветская «духовность» на 80% состоит из реставрации храмов «любыми путями и на любые средства», добытыми путем «откатов», «коммерциизации Таинств» и т.п. Не про нас ли сказаны эти слова Господа через пророка? Ведь именно мы считаем «православными» тех, кто сегодня живет по язычески, зато отчисляет пожертвования из не всегда честных доходов на содержание наших соборов.
------
Ни для кого не секрет, что наш культ требует очень больших затрат. Шикарные облачения, дорогостоящие росписи храмов, многотонные иконостасы, увесистые митры с различными «крестами с камнями» – все это источник доходов только для швейных мастерских и заводов типа «Софрино», для приходов же это источник расходов. А если учесть еще, что уже и автомобили стали «распределяться по рангам», то будущее нашей церковной жизни видится мне весьма печальным.
------
Автор этих строк (вместе с другими священниками) как-то оказался в одной компании с протестантами, и мне было стыдно за нас всех. Когда речь зашла о реальном служении, мои собратья начали говорить о том, что у нас не хватает денег на колокол и подсвечники. Выяснилось, что на один маленький приход (уже после завершения строительства и частичного его обустройства) нужна сумма в 70 000 гривен. На что протестанты ответили: «А у нас на обустройство нашего молитвенного здания ушло всего 15 000 гривен. На коммунальные у нас зимой уходит от 1-й тысячи до 2-х, а летом вообще копейки. Зато мы напечатали брошюрки о Христе, типа кратких катехизисов, и бесплатно раздаем их в больницах вместе с Евангелиями, а также оплачиваем в онкодиспансерах работу санитарок для тяжелобольных, за которых некому заплатить. Они, познав через это любовь Христа, тоже стали христианами». Естественно, не православными, а протестантами.
-------
Я так же твердо уверен, что если бы апостолы решились, отправляясь в путешествие, вести за собой «карету с культовым скарбом», да еще и организовали бы сопровождение иподиаконов с «преднесением крестов и трикириев», с постоянными возглашениями «ис полла», то их миссия провалилась бы.
------
Как-то во время беседы с одним епископом Элладской Архиепископии я услышал его удивление нашим богослужением: «Почему у вас на архиерейском богослужении столько суеты? Она мешает молиться! Эти мальчишки с орлецами все время бегают и подбрасывают тряпки то под одну ногу, то под другую. Да лучше бы они молились! А этот отрок с посохом всю службу, как часовой, стоит. Зачем?»
------
«Византийский» характер нашего церемониала по современным меркам оказывается совсем не дешевым. Приезд епархиальных архиереев (а то и вышестоящих иерархов) является дополнительной «статьей расходов». В некоторых епархиях управляющие епископы с пониманием относятся к тому, что им и их свите не дают «конвертики в карманы» и не накладывают сумки горой. Но так обстоят дела не во всех епархиях, и священники выражают друг другу «соболезнования» по случаю визита «высоких гостей».

Сюда же относится содержание «представительских» автомобилей и епархиальных администраций. Здание любого епархиального управления хоть в России, хоть в Украине смело поспорит со скромным зданием администрации восточных Патриархов (Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского). Кафедральные соборы некоторых епархий «тянут» только на оплату коммунальных услуг в зимнее время от 50 000 гривен и выше.

В принципе, ничего нового. Но проговорить лишний раз не мешает.
Что же делать? Предлагается, конечно, в первую очередь сократить бессмысленные траты. А так же многие другие меры. Проблему порой действительно бедствующих приходов предлагается, например, решить так:

Во-первых, сельские приходы, в которых нет храмов (или храмы в разрушенном состоянии, или храм имеется, но село уже не в состоянии его содержать) необходимо приписать к городу, а настоятелями этих храмов должны стать благочинные, которые и должны брать на себя все административные вопросы (регистрации общин и т.д.). Либо же дать таким приходам статус епархиальных (или монастырских) подворий.

Нельзя не согласиться и с тем, что нужно

в жестком порядке прекратить торговлю таинствами и Крещение «с улицы», без серьезного оглашения. Если мы хотим сохранить нашу Церковь, то должны думать, прежде всего, о религиозном ее состоянии. Не будет здоровой общины «христианской семьи» – не будет и прихода. Приход же, превратившийся в проходной двор или в «бюро ритуальных услуг», обречен.

А вот здесь просто описание иконостаса, который я хотел поставить на своем первом приходе:

Не следует делать слишком большие иконостасы. Достаточно сделать – на греческий манер – алтарную преграду в пол человеческого роста с одним ярусом икон. Заказать качественную компьютерную копию древней иконы посильно даже сельскому храму. Не следует делать иконостас из ДВП или ДСП, оклеенного иконами. На сложенную в пол кирпича алтарную преграду можно поместить два больших образа – Спаса и Пречистой. Врата центральные и боковые можно сделать «греческой калиткой». Смотреться будет прекрасно, аккуратно, приятно, но при этом будет намного дешевле.

Когда-то на наивной заре своего служения я, как и о. Феогност, всерьез размышлял на тему церковного банка и перераспределения средств...
Только вот... одна неувязочка. Все это реально и имеет смысл только при одном допущении, а именно:

Возможно ли консолидировать церковные силы и финансовые средства так, чтобы КПД был максимальным, а расход минимальным? Я уверен, что возможно. Но для этого нам потребуется «многое поменять», начиная, прежде всего, с самих себя, со своей психологии, со своего сознания. И если уж кому необходимо помнить, что греческое слово «метанойя» (обычно переводимое как «покаяние») дословно означает «перемену сознания», то это нам.

Вот и встает вопрос: кто и для чего, с какого перепуга бросится чего-то там в корне менять, вплоть до своего сознания? Ведь для этого нужна соответствующая потребность, это должно "болеть". Вроде как бы предполагается, что у большинства тех, к кому стекаются церковные ресурсы, вдруг проснется непреодолимое желание пожертвовать ради общего церковного дела всем своим достатком, всеми теми "представительскими" радостями, что описаны выше. Откуда оно возьмется это желание, если и так "неплохо кормят"? Вот поэтому все эти резонные соображения, перенесенные из области мечтательных допущений на почву реальной церковной жизни, глубоко утопичны. Никому ничего не надо. А тех, кому надо, ни к власти, ни к финансам близко не подпустят. Поэтому из всей статьи действительно резонными мне кажутся последние слова:

Просто может настать тот критический час, когда Хозяин виноградника (т.е. Церкви) увидит бесполезность виноградарей и навряд ли найдет для нас в нем место, передав виноградник иным виноградарям, которые будут приносить Ему плоды во время свое (Мф. 21:41).

(Прошу прощения, что все-таки обременил количеством букв).

Сколь же велика на Руси вера во всяческую бюрократию. То ГАИ в ГБДД переименуют, то милицию в полицию, а потом сидят и ждут эффекта. Вера эта выше всякой веры, поскольку доминирует даже в учреждении, где вера как бы самое главное. Вот только во что вера...
Наплодим отделов - по связям с теми, и с теми, и с теми. Накроим епархий, разведем побольше митрополитов. Авось и пойдет "церковное возрождение". Епископ-то, оказывается, потому далек от народа, что слишком много у него народа, вот он и отдаляется-возвышается. А ну-ка мы его измельчим... Глядишь, добреньким, смиренненким, внимательным сразу станет. Был деспот в семье, а станет вдруг добрейшим отцом. Известное же дело - чем больше семья, тем меньше отеческой заботы и ласки. И наоборот. Сидим, ждем эффекта.
Или зададимся еще таким вопросом: так ли уж плохо, когда священников часто переводят с прихода на приход, а епископов с епархии на епархию? С одной стороны, вроде как бы отцов не меняют, но с другой - он же "засиживается", "обрастает связями" и т. д. Я бы сказал, попросту все больше укореняется в качестве частного собственника вверенного ему церковного хозяйства. С соответствующими последствиями. Так давайте его чаще перебрасывать с места на место, может частнособственнический дух этот обтрясется и проступит, наконец, лицо отца? Поскольку ежели ты временный, то махнешь рукой: ай, все равно ничего не наживешь, позабочусь-ка я лучше о моих временных чадцах. Логично?
А если серьезно, то, как говорится, что в лоб, что по лбу. Что собственник, что временщик, оба - далеки от отца. Разница только та, что первый рассчитывает выгоду на перспективу, а второй - хватает то, что есть и пока доступно. В любом случае "это все мое", временно или долговременно. И если нет общинного, семейного духа, то перемещениями-назначениями его не родить. Если каким-то образом изнутри, из самой, если можно так выразиться, органики внутренней церковной жизни не проклюнется потребность к коренной ломке устоявшихся стереотипов церковных отношений, никакие внешние бюрократические манипуляции не помогут. И епископу в епархии, и настоятелю на приходе будет ближе понятие вверенного ему "хозяйства" как некой вотчины, где он поставлен властвовать и наживаться (не обязательно, кстати, только в материальном плане - от простого упоения властью до самоутверждения и самореализации, вполне даже все бескорыстно может выглядеть, хотя быть вполне именно "для себя"). Соответственно, отношение как к холопам. Много холопов, мало холопов. Да будь хоть один холоп, все равно - я барин, а ты холоп. Так что, "друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь".

Хочется его, позитива этого. Ну как Церкви без "примеров благочестия"? И не мифологизированных древних сказаний по Димитрию Ростовскому, а из "настоящей жизни". Чтоб хоть какая-то надежда просияла, хотя бы отдаленым проблеском в конце тунеля. Но как-то все больше проблески того, что за этот церковный позитив выдается, подозрительно сходно с глянцевым блеском гламура... Ну хоть есть что-нибудь действительное? Хотя бы в перспективе на действительное.
Вот, например, недавно мне рассказали о семинаристе, который каждый день неотступно встает в 5 часов утра и до общего подъема (до часов 8-ми) читает Священое Писание. Не к урокам готовится,не богословские штудии, а исключительно Священое Писание, которое всегда у него с собой (удивительно само по себе для православного!) Он уже на третьем курсе и правилу своему никогда не изменил. Хотя поначалу было ему тяжело: нагрузка у семинаристов не маленькая - не только учеба, но всякие "послушания". Быть может, помогает ему и общая дисциплинированность - он из семьи спортсмена и шел тоже по этому пути. Человек совсем не книжный, скорее ближе к "рабочей молодежи", способностями не блещет. Занимался борьбой и немало преуспел, но что-то заставило круто изменить жизнь. Может быть, та самая Встреча?
В семинарии, кстати, считается несколько... странным. Постоянно у всех просит прощения. Типа "надоел уже".
Может кто еще что расскажет из подобного?

Церковь и мир идут гораздо более в ногу, чем мы думаем. Мы смотрим на происходящее в миру "беззаконие" свысока, думая, что мы-то уж стоим на незыблимых вечных ценностях, но неосознанно довольно чутко реагируем на новые ветра и настроения в миру. Иногда даже в тонких психологических деталях. Как раз на днях мне встретился впечатляющий пример.
Есть у нас в Минске Свято-Елизаветинский монастырь, о котором вообще-то можно много чего рассказать. Обитель, скажем так, ярко выраженного иосифлянского направления. Монастырь, благо средства позволяют, решил освоить кинематограф. Поначалу документальный, а вот совсем недавно порадовал и первым постановочным. Это тот самый, на участие в котором звали объявлениями под заголовком "Стань звездой!".
Так вот. Фильм называется "Притчи". Состоит из трех довольно известных экранизированных притч. С некоторой творческой доработкой, разумеется. Вот, например, первая притча. Называется она "Необычное послушание" и за основу взята классическая притча из Древнего патерика:

Брат пришел к авве Макарию Египетскому и говорит ему: «Авва! Дай мне наставление, как спастись». Старец сказал ему: «Пойди на кладбище и ругай мертвых». Брат пошел, ругал их и бросал на них камни. Возвратясь, он сказал о том старцу. Старец спрашивает его: «Ничего они не говорили тебе?».– «Ничего»,– отвечал он. Старец еще сказал ему: «Завтра пойди опять и хвали их». Брат пошел и хвалил мертвых, говоря: «Апостолы, святые, праведные!». Потом пришел к старцу и сказал: «Я восхвалил их». Старец спросил: «Ничего не отвечали они тебе?». Брат сказал: «Ничего». Старец говорит ему: «Видишь, сколько ты ни поносил их, они ничего не отвечали тебе, и сколько ни хвалил их, ничего не сказали тебе. Так и ты, если хочешь спастись, будь мертв; подобно мертвым не думай ни об обидах от людей, ни о славе людской; и можешь спастись».

Это, конечно, только основа. Сценарий предлагает творческую переработку притчи. Для большего, как видно, интереса время действия перенесено в современность, дополнен и сюжет. И дополнен так, что читаем на обложке диска:

Первая притча "Необычное послушание" заставит не только от души посмеяться, но и вместе с незадачливым героем задуматься о грехе гордыни и ценности христианского смирения.

Смеяться, как сразу понимаешь, предлагается над чем-то, чего в оригинальной притче нет. Что же там такого смешного? Оказывается, по новой версии послушник не просто ругает и хвалит мертвых, а ругает одного покойника и потом хвалит другого непосредственно во время похорон. Наверное, авторы фильма посчитали такой поворот сюжета весьма забавным. Вполне логично, что в обоих случаях послушник получает в глаз. Все это показано очень комично, и именно над этим нам предлагают "от души посмеяться". Что за юмор в том, что избили человека? - можем подивиться мы. На самом деле ничего удивительного - все в духе времени. Буквально параллельно с выходом фильма некий деятель публично нашел возможным насмехаться над своим избитым оппонентом: "Ну дали тебе по голове, ну ты же мужик!". Аудитория просто умирала со смеху. Своеобразный юмор как плод своеобразной морали, витающей в воздухе. И даже визуально как сходно:

Заговорили в воскресенье с одной женщиной, работающей у нас в киоске в храме. Вспомнили о таком хорошем человеке, предпринимателе, но серьезно верующем. Хотя внешне выглядел в полном соответствии с прижившимся образом предпринимателя - здоровый, высокорослый мужик, неуклюжая походка, легко представить его с растопыренными пальцами, но с трудом складывающим крестное знамение. Но это только при первом взгляде. На приходе же всем он был известен как один из самых часто бывающих на богослужении. Вообще добряк - всегда откликался если нужно помочь. Сейчас как-то особо видится, что он был именно тем, кого можно назвать христианином. У него была одна особенная причуда - он целыми простынями подавал сорокаусты за своих сотрудников, вкладывая в это немалые средства. И вот недавно случилось такое горе - Валерий попал в автокатострофу и погиб...
Так вот эта женщина объясняет все просто - не надо было заказывать сорокоусты "неизвестно о ком". "Мы же не подвижники, чтоб выдержать нападения за такие молитвы... Нужно молиться о тех, о которых уверен, что можешь за них молиться... Вот он и вызвал на себя удар".
Вот такое толкование. Молиться нужно о достойных. Простой человек о грешниках молиться не может. Не выдержит "нападения". Такое мнение встречал я часто. Это уже чуть ли не церковное предание.
-

Profile

priestal

Белорусский портал ЦАРКВА

March 2017

S	M	T	W	T	F	S
			1	2	3	4
5	6	7	8	9	10	11
12	13	14	15	16	17	18
19	20	21	22	23	24	25
26	27	28	29	30	31

Syndicate

Page Summary

Перспектив нет
Детский постриг - взрослые слёзы
Протопр. Георгий Шавельский о предреволюционном состоянии церкви (при обер-прокуроре В.К. Саблере)
Об архиерейских нравах столетней давности
О новом римо-католическом понтификате
"Расцерковление"...
По следам епархиальных тяжб
"Конкурс на свято место" - одно из старых интервью о. Георгия Митрофанова
Как нужно комментировать богослужение по ТВ
Об угрозе гонений
К известному делу...
Об отце Павле
Ложь как норма
Есть ли жизнь на Марсе?
В преддверии разговора о лжи
Аббатус рулит
А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь
Церковный позитив
К предыдущему
Бытовое православие

Style Credit

Style: Neutral Good for Practicality by timeasmymeasure

Expand Cut Tags

No cut tags

Page generated Jun. 10th, 2025 01:06 am

Частное мнение

Entries tagged with церковные нравы

Перспектив нет

Детский постриг - взрослые слёзы

Протопр. Георгий Шавельский о предреволюционном состоянии церкви (при обер-прокуроре В.К. Саблере)

Об архиерейских нравах столетней давности

О новом римо-католическом понтификате

"Расцерковление"...

По следам епархиальных тяжб

"Конкурс на свято место" - одно из старых интервью о. Георгия Митрофанова

Как нужно комментировать богослужение по ТВ

Об угрозе гонений

К известному делу...

Об отце Павле

Ложь как норма

Есть ли жизнь на Марсе?

В преддверии разговора о лжи

Аббатус рулит

А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь

Церковный позитив

К предыдущему

Бытовое православие